Главная » Статьи » ИНТЕРВЬЮ |
Великий и ужасный: вспоминая Джеймса Дина | |
30 сентября 1955 года трагически погиб великий Джеймс Дин, когда его спортивный Porsche Spyder столкнулся лоб в лоб с машиной 23-летнего студента. bit.ua публикует перевод воспоминаний режиссера "Бунтаря без причины" Николаса Рэя о талантливом и удивительном актере, которого он знал. Известный американский режиссер Николас Рэй в своем эссе “James Dean: The Actor as a Young Man” создал выразительный портрет Джеймса Дина, который имеет важное значение для понимания короткой жизни и карьеры этого молодого актера. Впервые текст, написанный совместно с критиком журнала “Sight & Sound” Гэвином Ламбертом, был опубликован под названием “From Rebel—The Life Story of a Film” в Daily Variety 31 октября 1956 года. В последний раз я видел Джеймса Дина, когда он без приглашения приехал в мой дом в Голливуде. На часах было около трех утра. В тот вечер мы встретились за ужином, в течение нескольких часов говорили о разных вещах и планах. Он снова появился на пороге моего дома, потому что Элизабет Тэйлор дала ему сиамского кота. И он хотел взять у меня книгу о котах, прежде чем отправиться домой. Впервые я встретил Джеймса Дина в моем офисе на студии Warner Bros. Это произошло сразу после начала подготовки к съемкам фильма “Бунтарь без причины”. Я не знал причину его появления. Я не знал, что он уже слышал. Он пробыл в комнате меньше минуты, а я подумал, что он похож на кота. Возможно, на сиамского. В таком случае ты можешь только выжидать. Он подойдет поближе, обойдет вокруг тебя и обнюхает. Если ты ему не понравишься, он снова уйдет, если же понравишься – останется.
Мы узнали друг друга ближе и стали друзьями во время совместной работы над фильмом. Это еще одно совпадение. После просмотра “Бунтаря без причины” многие проводили параллели между Джеймсом Дином и главным героем Джимом Старком и отождествляли их. Эти письма были выражением симпатии к тому, кто символизировал желания и сомнения целого поколения. Это было выражение личной утраты. В этих письмах Джим и Джеймс были одним человеком. В жизни он был одновременно и похож, и не похож на своего персонажа. Джеймс смог понять этого героя благодаря тому, что Джим, как и сам Джеймс, активно искал ответ, возможность спастись от окружающего мира. По трагической иронии для Джеймса Дина это спасение оказалось полным и абсолютным. О нем вспоминают через его героя, чье спасение оказалось именно таким, о каком тот всегда мечтал – полная реализация. Он держал револьвер Colt .45 в своей гримерке в студии. Он там и жил. Когда в 22 года он вернулся в Голливуд для съемок в фильме “К востоку от рая”, то не собирался привязываться к месту. Он приехал работать и хотел остаться собой. На территории студии он нашел укрытие из стали и бетона. По ночам он мог в одиночестве находиться в этом королевстве. Возможно, револьвер был символом самозащиты и предостережением для всех остальных.
Как и в случае с револьвером, подобные привычки были самозащитой. Если ты ездишь на мотоцикле, ты ездишь сам. Ночевки в гримерке обеспечивают тебе полное одиночество. Джеймс мог уйти, но никто не мог войти внутрь. Он избегал общественных норм и обычаев, ведь они предполагали появление маски. Он же хотел быть собой. “Для актера быть хорошим парнем – вредно. Когда я впервые оказался в Голливуде, все были со мной вежливыми. Все думали, что я хороший человек. И мне казалось это замечательным. Но я решил не оставаться таковым. Тогда людям пришлось уважать меня за мою работу”, – как-то отметил он. После окончания съемок “К востоку от рая” Джеймс обнаружил пропажу револьвера. Кто-то без объяснения забрал его. Джеймс был в бешенстве. Но это было только начало. Через несколько дней на студии сказали, что он больше не может ночевать в гримерке. (Прежде всего, это нарушало правила безопасности, а на студии уже было несколько катастрофических пожаров). Он отказывался в это верить до момента, пока его не пустили внутрь еще на входе.
Тогда я впервые понял некоторые из его потребностей. Подобно коту Джеймс нашел свой любимый уголок. А потом ему запретили там находиться. Это был серьезный удар по гордости. Впервые я услышал упоминание имени Джеймса тем, кто его знал, несколькими неделями ранее. Элиа Казан снимал в тот день и разгневанный пришел поздно домой. Когда у него спросили, что случилось, он что-то ответил о Джеймсе Дине. Мальчишка был “невыносимым”… Когда я переехал в офис на студии и присоединился к Казану, Джеймс пришел и спросил, над какой историей я работал. Я рассказал ему идею и ее реализацию. Казалось, он был заинтересован, но много не говорил. Через несколько дней он привел молодого темноволосого парня. Это был Перри Лопез, с которым Джеймс познакомился в Нью-Йорке. Лопез жил на Лексингтон-авеню и мог дать мне информацию. После нескольких подобных случаев я решил, что он должен сыграть Джима Старка. Решение также должен был принять и Джеймс. И дело было не только в том, понравилась ли ему эта роль. После инцидента на Warner Bros. ни Джеймс, ни студия не были уверены, что он когда-либо снимется там в фильме. Даже несмотря на контракт. Кроме того, после успеха “К востоку от рая” агенты и доброжелатели активно раздавали ему советы. Они говорили, что будет глупо появиться в фильме, в основе которого нет бестселлера, сценарий к нему не пишет писатель с гонораром в $3 тыс. в неделю, а режиссурой занимается не Элиа Казан, Джордж Стивенс, Джон Хьюстон или Уильям Уайлер. Он всерьез не воспринимал подобные советы.
Было не так много режиссеров, с которыми Джеймс мог когда-либо поработать. Сотрудничество с ним предполагало исследование его характера и попытку понять его. Без этого его артистические данные исчезали. Он отступал, был не в духе. Джеймс всегда хотел сделать фильм, в который мог бы сам поверить, но для него это всегда было непросто. Между убеждениями и действиями всегда была преграда в виде его глубокой неуверенности. Разочарованный, неудовлетворенный – он напоминал ребенка, который уходит в свое укромное местечко и отказывается говорить. Его радовали новые развлечение, он хотел больше, всего и сразу. По воскресеньям я приглашал нескольких людей, мы играли музыку, пели и разговаривали. Для нас с Джеймсом это было своего рода исследование. Понравятся ли ему мои друзья, послужит ли их компания для него вдохновением – нам предстояло это узнать. Он ко всем относился с одинаковым любопытством. В декабре Джеймс отправился в Нью-Йорк. Перед Рождеством я тоже поехал туда для встречи с актерами. Я побывал в его квартире. Он сохранил ее за собой еще со времен переезда в Голливуд и больше в этом городе нигде не жил. Квартира находилась на пятом этаже, в доме не было лифта. Был вечер – единственный свет в помещении исходил от камина. Джеймс включил фонограф, сменяя пластинку за пластинкой – музыка африканских племен, кубинские песни, классический джаз, Джек Тигарден, Дейв Брубек, Гайдн, Берлиоз… У него было много книг о корриде. На столе лежали “Матадор” Луиса Риверы и “Смерть после полудня” Эрнеста Хемингуэя.
У него могло резко измениться настроение. Депрессия исчезала так же быстро, как и появлялась. Однажды ее вылечил поход на фильм Жака Тати “Праздничный день”, в другой раз это был зонтик. В один из дождливых и серых дней в Нью-Йорке Джеймс решил купить зонтик. Они продавались в каждом магазине, но он не мог выбрать. И доверил это Тони. Он выбрал самый обычный за $3. Но Джеймс вел себя так, будто искал этот зонтик всю жизнь.
Его подарок для меня был значительным. Друг хотел провести прослушивание для Actors Studio, и Джеймс предложил стать режиссером сцены. Он выбрал сказку – это была битва между маленькой принцессой и лисицей. Почти сразу он сосредоточился на последней. Было понятно, что он очень хотел сыграть лисицу. Джеймс по-своему использовал знания о животных. Он не имитировал. Казалось, будто хитрость, красота и опасность этого животного проникла в его тело. Он был лисицей. Он был осмотрительным, его было сложно поймать. В представлении многих их взаимоотношения с Джеймсом были сложными. Для него же все было просто и, возможно, не так важно. Он все также же был полон решимости не любить и не быть объектом любви. Что-то новое или прекрасное могло его полностью поглотить или захватить, но Джеймс никогда не предавал себя. Зависимость была исключена, ведь она была потенциальным источником боли. А Джеймс был не готов к риску, которые несли в себе человеческие отношения. Безопаснее быть лисицей или любить ее. Он перевоплощался в других людей со страстью и облегчением. Это была большая часть его актерского таланта.
Каждый день Джеймс бросал себя в этот мир подобно голодной собаке, которая внезапно нашла еду. Сила его желаний и страхов могла временами делать его заносчивым и эгоцентричным, но за всем этим скрывалась невероятная уязвимость. Возможно, когда он был безжалостным и неверным, он считал, что так сводит старые счеты. Любовь, которую он отвергал, была чувством, которое однажды у него было, но так и не нашло ответа. Кажется, Джеймса интересовало все подряд. Однажды ему так понравился попугай в ресторане, что он изучал поведение птицы в течение часа. В искусстве это называют “важной деталью”. Вся его жизнь была такой деталью. Вечером перед моим возвращением в Голливуд мы встретились за ужином. К этому времени я чувствовал, что он мне доверял. Я чувствовал, что он хотел сниматься в фильме. Но были другие трудности – ситуация на студии и возражения тех, кто только находился в начале пути к успеху. Я уже знал, чего я хочу от этой истории, хотя у меня было всего 30 страниц сценария. Джеймс был беспокойным, будто у него возникла какая-то необычная проблема. Тогда он сказал, что у него завелись площицы и спросил, что делать в таком случае. Я отвел его в аптеку. На улице он поблагодарил меня за помощь. “Я хочу участвовать в твоем фильме, но не говори им об этом”, – добавил он. Я сказал, что доволен. На этом мы пожали руки и разошлись. Автор: Юлиана Охотник
| |
Просмотров: 1616 | | |
Всего комментариев: 0 | |