Перевод: Карла Маркс  для сайта james-dean.ru

К сентябрю гонки занимали все мысли Дина. До сих пор он сдерживал обещание, данное Стивенсу, (не участвовать в состязаниях - прим. переводчика), но его нетерпение возрастало. Он пропустил гонку Хансен Дэм в июне, и соревнование Торри Пайнс в июле. На день Труда Дин присутствовал на гонке в Санта-Барбаре, наблюдая за Лью Брэкером.

Оказав любезность, Дин пришел на автомобильное шоу Тома Хармона, чтобы подстегнуть к нему интерес. Водитель Джим Мэтьюс вспоминает, что Дин отвечал односложно, «Да» или «Нет». «Казалось, он не способен на экспромт. Я слушал программу, и почти проникся сочувствием к Тому. Как будто из Дина вытягивали слова, словно зубы ему выдергивали».  

Как порой случается, восприятие и воспоминания Тома Хармона отличались от Мэтьюса. В 1974 году бывший футбольный герой Мичигана рассказывал: «Меня предупреждали, что с Дином непросто, но я, напротив, нашел его весьма занимательным в разговоре, и он охотно общался... Насколько я помню, Джеймс Дин казался заинтересованным в состязаниях, и осознавал опасности, известные всем гонщикам. Думается мне, что Дин отдавал себе отчет в том, насколько сильно  рискует водитель, флиртуя со случаем».

Дин одолжил Брекеру свой гоночный шлем на удачу, но то был не лучший день для Брекера, который финишировал двадцать пятым из тридцати девяти. Он был шестнадцатым в классе F.

Вернувшись из Санта-Барбары, Дин постоянно говорил о гонках и событиях, которые он планировал после близкого завершения «Гиганта». Приближалась мексиканская Carrena Americana, и Дин нацелился на нее. Гонка на две тысячи миль вниз по Панамериканскому шоссе, в которой дойти до конца было бы уже достижением. Но проводилась она нерегулярно; не было назначено определенной даты, в то время как другие не дремали.  В середине сентября Дин сказал обозревателю Харрисону Кэрроллу: «Я хочу соревноваться в Салинасе (1 октября), Уиллоу-Спрингс, Палм-Спрингс, и всех прочих местах». Джимми добавил, что он собирается вернуться позже осенью ради нескольких телевизионных работ, но «возможно, я смогу успеть на гонки». Когда Кэрролл спросил насчет одобрения Warners, бунтарь, наконец, подвел черту. «Когда человек приходит домой по ночам, студия не может диктовать ему, чего делать или не делать».

С момента своего возвращения из Марфы в июле, Дин искал в автосалонах новый автомобиль с большим количеством лошадиных сил, и более точной гоночной аэродинамикой. Он оставил небольшой авансовый платеж за Лотос Mark IX, британскую гоночную модель, планируя поставить на нее двигатель Offenhauser.

Но вдруг он услышал от Лью Брекера о другой машине, Porsche 550 Spyder, которую Брекер увидел в одном из соревнований, и заприметил в витрине Моторс на Северной Вайн-стрит.

Красавица стоила шесть тысяч девятьсот долларов, и выжимала 150 миль в час. Корпус был изготовлен из тонкого алюминия, не имел лобового стекла и бамперов; на заводе Porsche в Штутгарте было произведено всего семьдесят пять таких автомобилей. «Это строго гоночный автомобиль, - сказал Дин. Он как бомба. Его будет очень трудно догнать».

Джимми продал свой старый Porsche Speedster автосалону Моторс, и оплатил разницу. Однако, до завершения сделки Дин настоял, чтобы Рольф Вутерих, молодой механик, сопровождал его к следующей гонке, и подготовил машину к соревнованиям. Вутерих, бывший пилот Люфтваффе, недавно приехавший из Германии, с радостью согласился.

Механик видел актера на треке, и восхищался стилем его вождения. «Он был одним из лучших водителей в Калифорнии, - сказал Вутерих. - У него было потрясающее чутье на быстрые автомобили и опасные дороги.  Когда он ехал, он сливался с машиной всем существом. У него была сталь в руках». Сделка завершилась тем же утром, когда Дин посетил магазин. Это был понедельник, 21 сентября 1955.

Следующие две недели были тесно заняты работой. «Бунтарь без причины» демонстрировался в тестовых показах в Вествуде, недалеко от Лос-Анджелеса, и Джимми пришел с несколькими друзьями. «Он сидел как раз позади меня, - вспоминает Сэл Минео, - и полдюжины раз, когда он был действительно потрясающим, я оборачивался и смотрел на него. Он усмехался, и, краснея, опускал глаза в пол».

В 1976 году, незадолго до своей трагической гибели в результате случайного насилия, Минео скажет: «Я по-прежнему морально не готов смотреть «Бунтаря», и говорю о нем лишь с самыми близкими друзьями, но постоянно о нем думаю. И когда я работаю с незнакомыми людьми, они просят меня рассказать им что-нибудь о Дине».

Вердикт Джимми  - фильм хорош, но мог бы быть и лучше, к тому  же он был недоволен рядом своих сцен. После он сказал Деннису Стоку, что его немного отпугнул хичкоковский прием Николаса Рэя. В последнем кадре фильма режиссер идет к планетарию, спиной к камере.

Но по большей части Дин комментировал свою работу, и после предварительного просмотра Рэй, Дин, Натали Вуд, Сэл Минео, Ник Адамс – вся команда,  отправились в Googie отпраздновать наступление полночи.

Сделав одолжение Лью Брекеру, Дин купил страховой полис  на $ 100,000 в агентстве Брекера Pacific Indemnity, как того требовала политика студии. Когда он принес страховку, подписываясь под ней Дин говорил Брекеру, что хотел бы большую часть денег оформить на дядю и тетю, а остаток распределить между другими родственниками в Индиане.   

Брекер объяснил, что Джимми должен составить завещание, указав каждую из этих цифр. Дин согласился, но не довел дело до конца, и после его смерти все его имущество по закону отошло к отцу.

Джейн Дьюси, агент Дина, приехала на несколько дней в город по делам, и Дин был счастлив, развлекая ее. Он встретил ее в аэропорту, и наполнил ее номер люкс в Chateau Marmont цветами и конфетами.

Мисс Дьюси получила право на переговоры о заключении нового контракта Дина с Warners. Гонорар Джеймса по «Гиганту» составил пятнадцать тысяч долларов, хотя сверхурочные и досъемки в итоге подняли планку почти до тридцати тысяч долларов. Но в будущем, по новому контракту, он должен был получать сто тысяч долларов за фильм.

Мисс Дьюси нашла своему клиенту две роли на телевидении в Нью-Йорке. Один проект – инсценировка «Кукуруза зелена» с Джудит Андерсон, был запланирован NBC на конец октября. Дин сыграл бы Моргана Эванса, молодого оксфордского шахтера. Другой телевизионный спектакль - адаптация А.Е. Hotchner новеллы Хемингуэя «Чемпион», в которой у Дина была роль Эда Фрэнсиса, потрепанного боксера.

Кроме того,  компания MGM заручилась поддержкой Warners, заполучив Дина для фильма «Кто-то там наверху любит меня», съемки которого начинались в январе. Дин прочитал книгу про Грациано, и она ему понравилась. «Какой парень, - сказал он. - Однажды, будучи в армии, он устал от этого, просто встал, и перешел через холм. Армия никогда ему  этого не простила... Такой факт не может не восхищать».

Дин встретился с Дором Шари, главой MGM, который утвердил его на роль. Несколько десятилетий спустя Шари вспоминал, во что был одет Дин в тот день: джинсы, индийские мокасины, и солнцезащитные очки.  Джимми неспешно прогуливался по кабинету, рассматривая обстановку, подбирая предметы на столе, и Шари сделал вывод о «странном сочетании незрелости и агрессивности». Дин убедился в том, что MGM согласна платить обещанный ему гонорар в сто тысяч. Босс студии так же отметил,  что Пьер Анджели должна была играть жену Грациано, а Сэл Минео, еще один друг Дина, исполнивший камео в «Гиганте», тоже был задействован в проекте. Минео позже говорил, что «Дин был заинтересован в фильме, зная, что Пьер подписана на роль».

Будущее Дина отныне представлялось безоблачным. Времена голодающего актера остались позади. Теперь он готов был извлечь выгоду из своей славы; голливудская пиар-машина набирала обороты. Ему было предложено рекламировать новую линию одежды, шли разговоры о переименовании автосалона Porsche в «Джимми Дин Моторс». Торговая фирма в Беверли-Хиллз занималась отныне его инвестициями.

В пятницу, 23 сентября, Дин обедал на вилле Капри. Сэр Алек Гиннесс, который приехал в Голливуд в тот день, был там, и Дин попросил сэра Алека присоединиться к нему. «Вы - мой любимый актер. Я хотел бы пообщаться с Вами», - сказал Дин. Гиннесcу Дин показался «очень приятным», и они непринужденно беседовали об актерах и актерской игре. Дин захотел показать свой новый Porsche, который был припаркован на улице. «Когда он сказал мне, что собирается участвовать на нем в гонках, - вспоминал Гиннесc, - я просил его поостеречься, и вдруг что-то заставило меня сказать: если Вы это сделаете, через неделю Вы будете мертвы».

Это было не первым и не последним предостережением. Несколько дней спустя Дин предложил сопродюсеру Генриху Гинсбергу проехаться по студии, после чего Гинсберг сказал в производственном отделе: "Если у вас есть какие-то свободные концы, то лучше побыстрей их связать, поскольку эта машина слишком быстрая для малыша. Думаю, он на ней далеко не уедет».

На следующий день Дин завершил свою работу над «Гигантом». Последней снимали знаменитую сцену банкета, в которой Джетт Ринк напивается, и падает перед переполненным залом. Позже Ли Страсберг говорил, что это была «чрезвычайно сложная сцена», и Дин играл «великолепно». Хотя «Гигант» был его самой любимой из трех картин Дина, строгий учитель по-прежнему считал, что его ученик никогда не «достиг тех актерских вершин, на которые был способен».

Для того, чтобы Дин выглядел старше, ему выбрили пряди со лба, и покрасили волосы в серый цвет. Сцена переснималась несколько раз, пока Стивенс не был удовлетворен, и не отправил пленку в печать. После смерти Дина, Ник Адамс озвучивал на перезаписи дополнительный диалог.

В условиях растущей популярности погибшего актера и создании легенд, Стивенс говорил следующее: «Он едва выпрыгнул из сверкающей воды, подобно форели. Будь фильмов больше – и поклонники не так бурно бы реагировали на столь яркую первую фазу... он бы озарял их обычным светом, и не произвел такого фурора». Он добавлял: «Джимми не хотел умирать. Он строил большие планы на будущее... Он был мальчиком с прекрасным драматическим даром. Все это побуждает молодых людей, особенно молодых актеров, вести себя эксцентрично. Джимми за это расплатился».

Работа Дина над «Гигантом» была официально завершена. Теперь он был свободен для гонок.

Забегая вперед к большому событию в субботу, Джимми пригласил нескольких друзей поехать вместе с ним, но некоторое время ушло на поиски тех, кто оказался бы свободен. Ник Адамс уезжал в Нью-Йорк, к Натали Вуд, а у Лью Брекера были билеты на игру USC-Техас. «Хорошо, - сказал ему Дин. - Это твои похороны».

Билл Стивенс сказал Дину, что занят в пятницу утром, но приедет в  Салинас ночью, и будет присутствовать на гонках. Стивенс упаковывал чемоданы для поездки, когда узнал о смерти Дина. «Если бы я был с ним, этого бы не случилось, - вспоминал Стивенс печально. - Я никогда бы не позволил ему проехать тот путь».

Наконец, Дин убедил Билла Хикмана сопровождать его, и фотограф Сэнди Рот, который снимал серию фотографий Дина для Collier, тоже согласился поехать.

В среду, 28 сентября, Дин большую часть дня расслаблялся, а вечером пошел в кино с Урсулой Андресс и Лью Брекером, чтобы увидеть «Я есть фотоаппарат».

Фильм и название были основаны на новелле английского писателя Ишервуда, который тогда жил в Санта-Монике. Джимми сделал вид, что знает его и восхищается им. Несколькими неделями ранее он  даже пообещал своему приятелю Биллу Басту познакомить их. Позже выяснилось, что Ишервуд никогда не встречал актера. В конце концов кажется, Джимми так и не перерос свою любовь к преувеличениям.

В четверг он крутился по городу, появившись в Warners около полудня в своей машине. Несколько минут поговорил со Стивенсом, а затем уехал, как вспоминает режиссер, - «И я позволил Спайдеру забрать его».

В течение нескольких дней Дин вынашивал идею повести автомобиль в Салинас, вместо буксировки его на трейлере. Катаясь по Голливуду, он накрутил пару сотен миль на спидометр, и Вутерих, его механик, знал, что необходимо проехать по крайней мере пять сотен миль, чтобы научиться правильно обращаться с машиной. В четверг Дин определенно решил вести машину самостоятельно.

Поздно вечером Дин попросил Билла Хикмана покататься по побережью в Санта-Барбаре, чтобы увеличить пробег.

«В те последние дни гонки были тем, что занимало все его помыслы», -вспоминает Хикман, который позже занимался трюковым вождением в French Connection, и который умер от рака в 1980-х годах. «Я учил его некоторым вещам, например, как поставить машину в дрифт на четыре колеса, но у него достаточно было собственного мастерства. Если бы он был жив, он мог бы стать чемпионом. У нас была шутка, я называл его Маленьким Ублюдком, а он называл бы меня Большим Ублюдком. Я никогда не перестаю думать о тех временах».

Автомобиль хорошо  себя показал на дороге в Санта-Барбаре, но когда от океана пошел туман, Дин был вынужден повернуть назад. Когда они вернулись на городское шоссе, за ними увязался патрульный автомобиль, привлеченный превышением скорости,  но Porsche удалось сбежать от него.

В тот же вечер Дин появился в квартире Жанетт Миллер, молодой актрисы, которая была в числе клиентов Дика Клейтона, и которая замещала Урсулу, когда та была с Дином в ссоре.

За несколько недель до этого, Элизабет Тейлор подарила Дину сиамского котенка, которого он назвал Маркусом. Поскольку Дин уезжал, Жанетт согласилась приютить котенка, и Дин принес его. Жанетт смотрела старый фильм по телевизору, «Мальчик с зелеными волосами», но Джимми был слишком беспокойным, чтобы присоединиться к просмотру. Жанетт позже характеризовала их отношения так: «Мы много разговаривали, много смеялись». Но в ту ночь Джимми появился «напряженный» и «раздраженный». Они немного поговорили, и прежде чем покинуть квартиру около 9:30, он подробно написал, как кормить Маркуса, на обратной стороне старого конверта.

«Будь осторожен на гонках», - напутствовала она.

«Конечно», - мягко протянул он. Потом поцеловал ее в лоб, погладил котенка, и ушел.

Когда Дин вернулся домой, он позвонил отцу и спросил, не хочет ли он поприсутствовать на гонках. Уинтон Дин отклонил приглашение, но обещал появиться в Моторс на следующий день вместе с дядей Дина, Чарльзом Ноланом, который приехал из Индианы.

Слишком возбужденный, чтобы спать, Дин запрыгнул в Porsche и помчался по узкой дороге Coldwater Каньон. Внизу, в долине, мерцали огни в тени далеких гор. Затем он, наконец, вернулся домой.

Рано утром в пятницу Дина разбудил Николас Романос, который часто заходил к завтраку, и присматривал за домом. Актер был полусонным.

«Он не поздоровался, - вспоминал Романос. – Он никогда не здоровался. Его барабаны стояли внизу у лестницы, и он сел и начал в них стучать. Он никогда не разговаривал, не выпив кофе».

Дин вышел из дома в 7:45, в синих джинсах и футболке. Романос остался, чтобы вымыть посуду после завтрака.

Было теплое утро. Дин сел в Форд универсал и направился в Голливуд, везя Порше на прицепе сзади. На Spyder он написал свой гоночный номер, 130, и свое прозвище «The Little Bastard».

Дин прибыл в Моторс в 8 утра. Согласно подробному отчету Aljean Meltsir, Вутерих немедленно пришел на работу, чтобы снова проверить Porsche. Дин расхаживал по комнате, потом подошел и спросил механика, нужна ли помощь. «Нет, спасибо,- ответил Вутерих, - Ты только помешаешь».

Дин пошел в кабинет и пролистал газеты, но через несколько минут вернулся, нетерпеливо заглядывая через плечо Вутериха.

Когда механик закончил проверять машину, он прикрепил ремень безопасности у сиденья водителя. Поскольку Дин собирался участвовать в гонке один, ремень для пассажира не настраивался.

Около десяти часов утра в автосалоне появились Хикман и Рот. Они собирались ехать на универсале. Механик должен был ехать с Дином на Porsche.

Несколько минут спустя пришли отец и дядя Дина. Джимми предложил дяде прокатиться, и они пару раз проехались вокруг квартала.

В полдень Вутерих отправился домой, чтобы переодеться, а Дин с остальными пошли в Ranch Market Hollywood, за полквартала, чтобы купить кофе и пончиков.

Когда они вернулись в автосалон, Дин сказал отцу, что достал бы для него дополнительный билет, если он согласен посмотреть гонку, но Уинтон не смог поехать; через несколько часов, когда тело Дина вытащили из-под обломков, билет лежал в его кармане.

В час тридцать они, наконец, были готовы. Джимми надел очки и бросил красную куртку на заднее сиденье; ремень безопасности оставался отстегнутым. Уинтон с братом уехали. Рот сфотографировал Дина и Вутериха в машине,  с поднятыми в победном жесте руками.

Позже Джордж Стивенс заметил, что Дин «всячески старался привлечь внимание, и всегда имел рядом с собой фотографа». Поездка в Салинас не была исключением.

Движение было затруднено, пока обе машины не выехали на Вентура бульвар в сторону шоссе 99 (ныне Interstate 5), которое проходит через горы между Лос-Анджелесом и Бейкерсфилдом.

Солнце стояло высоко в небе во второй половине дня. Иногда вел Porsche, иногда универсал выезжал вперед, когда они направлялись в сторону гор.

Дин курил сигарету за сигаретой, которые для него прикуривал Рольф, и все время расспрашивал механика о машине.

Наконец, Рольф закрыл глаза, ослепленный ярким солнечным светом, и откинул голову назад, убаюканный мягким мурлыканьем двигателя.

Дин был счастлив за рулем. Ветер в лицо, проносящиеся мимо горные хребты на фоне матового неба. «Жизнь прекрасна», - должно быть, думал он.

За несколько минут до истечения 3 часов, они остановились около вершины Ridge Route перекусить в придорожном кафе. Дин заказал стакан молока, а Рольф съел мороженого. Механик предупредил Джимми не ехать слишком быстро во время гонки на следующий день. «Не пытайся победить, - сказал он ему. - От Speedster до Spyder большой скачок. Попробуй нечто среднее между ними. Это будет опытом».

«Хорошо, - ответил Дин. - Ты подашь мне сигнал, если что».

Через несколько минут Рот и Хикман вошли в закусочную и заказали бутерброды. Когда они закончили, все вместе покинули кафе.

Вернувшись на шоссе, Porsche быстро вырвался вперед. Автомобиль мчался вниз с горы вдоль плоских, пыльных равнин. Патрульный офицер Хантер остановил машину за превышение скорости. Дину выписали штраф за то, что он ехал  шестьдесят пять в зоне пятьдесят пять миль в час. Джимми пытался объяснить, что для эксплуатации Porsche нужно не менее шестидесяти миль в час. Но полицейский все равно посоветовал ему ехать медленнее. Рот и Хикман, остановившиеся позади в универсале, тоже были оштрафованы.

Перед тем как ехать дальше, Дин и другие решили, что их следующая остановка будет на ужин в Пасо-Роблес, на 130 миль дальше.

Дин направился к Бейкерсфилду. Они проехали город  по широкому бульвару с пальмами, и двинулись на запад, мимо мазутных насосов и перекати-поле, по пунктиру шоссе. Земля была голой, коричневой, сожженной сентябрьским солнцем. В пустых полях мелькнула пара домов.

Когда Дин подъехал к Blackwell's Corners, газовой станции и сельпо, взгромоздившейся вдоль дороги,     он заметил Mercedes 300-SL и съехал с трассы, чтобы изучить его. Автомобиль принадлежал Лансу Ревентлову, сыну Барбары Хаттон, который встретился в дороге с гонщиком Брюсом Кесслером. Джимми немного поговорил с ними; они тоже были оштрафованы за превышение скорости. Для дорожной полиции выдался насыщенный день.

Красуясь, Дин поведал Кесслеру, что разогнался до ста миль в час на открытом участке дороги между Бейкерсфилдом и Corners.

Рот и Хикман подъехали в универсале. Рот купил пакет яблок в дорогу. «Как вам нравится Spyder сейчас?» - спросил Дин. Его лицо покраснело от солнца. «Я хочу владеть этим автомобилем долго – действительно, очень долго».

Дин купил колу и поделился сигаретой с Хикманом; потом он вернулся в Porsche. Его ремень безопасности оставался отстегнутым.

«Увидимся в Пасо-Роблес», - крикнул он Роту. Позже Хикман сказал писателю Полу Хендриксону: "То, как он умер, было мрачным, фатальным – как доказательство всего, что люди говорят о нем. Как раз самое оно для мифотворцев».

По шоссе 466 (сейчас 46), Дин двигался на запад. Заходящее солнце нависало над горами, отражаясь в его глазах. Узкая дорога изгибалась между холмами, погружаясь в долину Чоламе и ее сельскохозяйственные угодья. Пшеница и ячмень произрастали в этой местности, и коричневые, плоские поля простирались до горизонта.

Дин принял приглашение открытой дороги. Porsche словно обнимал трассу, сливаясь с землей всем своим серебристым корпусом, (традиционный немецкий гоночный цвет), пока автомобиль мчался через долину.

На узком перекрестке дороги, примерно в тридцати милях от Пасо Роблес, где шоссе 466 пересекается с шоссе 41, Форд, за рулем которого был молодой студент Cal Poly, Дональд Тернепид, готовился свернуть налево.

Дин увидел машину слишком поздно, вскрикнув, когда она выскочила перед ними. Удар оторвал левое переднее крыло Форда. Spyder был отброшен в воздух и, крутясь по земле, остановился у телеграфного столба. Вутериха выкинуло, и он лежал в девятнадцати футах от автомобиля. У него были многочисленные переломы бедер, сломана челюсть, но он выздоровел. (В последующие годы стал раллийным гонщиком Porsche и погиб в автомобильной аварии в Германии, в 1981 г.)

Тернепсид получил незначительные травмы; было проведено расследование, в итоге которого он был признан невиновным. Позже Тернепсид сказал, что авария произошла «в мгновение ока».

Тело Дина оказалось скрученным машиной. Он сломал шею, а рулевое колесо продавило его грудную клетку.

Он был признан мертвым по прибытии в ближайшую больницу.

8 октября в Церкви Друзей Фермаунта, в штате Индиана, где вырос Дин, состоялась гражданская панихида.  

Около трех тысяч человек, больше, чем все население города, пришло отдать ему последний долг. Церковь была заполнена семьей и друзьями, сотни человек собрались снаружи.

Было очень мало свидетельств голливудского блеска. Генри Гинсберг представлял съемочную группу «Гиганта», а Элизабет Тейлор отправила орхидеи, в сопроводительной карточке к которым говорилось просто: «С вечной любовью, Элизабет».

Гинсберг знал, что на съемочной площадке с Дином было сложно, и позже он упоминал,  что молодой актер «имел свои особенности». Но в Фермаунте он  говорил о погибшей звезде только хорошее. Продюсер рассказал горожанам, что Дин «умел нравиться, и уважал своих коллег по киноиндустрии. И его внезапная слава нисколько его не изменила».

Несколько закадычных друзей Дина - Лью Брекер, Ник Адамс и Деннис Сток, пришли с ним попрощаться.  

Служба в квакерской церкви была скромной. Преподобный Джеймс ДеВеерд, друг детства Дина, произнес краткую проповедь. «Мы не можем измерить жизнь годами, моментами, днями или минутами, - сказал он. - Хотя жизнь Джимми была короткой, он успел больше, чем многие люди успевают сделать за семьдесят или восемьдесят лет».

Органист играл «Возвращение домой» из дворжаковской Новой Мировой Симфонии, а по окончании службы гроб с телом Дина вынесли из церкви пять парней, с которыми он играл в баскетбол в средней школе.

Воздух Индианы дышал первыми осенними холодами, когда Джеймс Байрон Дин нашел последний приют рядом со своей матерью на маленьком кладбище на краю кукурузного поля, на кусочке земли, где когда-то индейцы хоронили своих мертвецов.