Перевод: Светлана Ра  для сайта james-dean.ru

По возвращении в Нью-Йорк, Джимми начал готовиться к своему прослушиванию.

"Все эти месяцы, где-то в лабиринтах разума у него была мечта ", сказал Баст, "и он был полон решимости заставить эту мечту осуществиться".

В вечер своих проб, одетый в чистую рубашку, которую он одолжил у Баста, и выглаженных слаксах, Дин появился в офисе Эйерса на 57-й West Street. Он читал роль  Уолли Уилкинса, робкого юноши, который оказывается во власти жестокого горного сообщества.

Роль была чрезвычайно трудной; около сотни молодых актеров проходили на нее кастинг, включая нескольких в Голливуде и Чикаго, и почти сорок были приглашены на прослушивания.

"И хотя мы рассматривали несколько довольно многообещающих кандидатур", вспоминает режиссер, Майкл Гордон, "мы не нашли ни одного, кто полностью бы нам подошел".

Гордон был один в офисе Эйерса, когда пришел Дин. Позже он вспоминал:

"Хотя Джимми был странно необщителен при первой нашей встрече - в отличие от любого среднего актера, который буквально навязывает себя на беседах во время кастинга - я был буквально приведен в полную боевую готовность этой его особенностью, как нельзя более подходящей для роли. Он был достаточно молод, чтобы добавить характеру героя тех самых качеств, которые требовались по сценарию. Оставался всего один вопрос – а умеет ли он играть?"

Гордон вручил Дину сценарий и указал на одну или две сцены, которые он хотел, чтобы тот прочитал. Дин просидел снаружи офиса почти час, изучая сценарий. Затем он и Гордон начали пробег первой сцены.

"Мне хватило пары минут, чтобы понять, что он был именно тем, кого я жаждал и искал", сказал Гордон. "Его порывы и свойства были в нужном нам ключе".

В 21 год Дин был выбран для участия в своей первой бродвейской постановке. Он присоединился к Артуру Кеннеди и Констанс Форд, которые уже были отобраны на главные роли. Среди других в составе были Рой Фэнт, Маргарет Баркер, Джордж Тайн, Дэвид Кларк, Флоренс Сандстром и Кэмерон Прудхомм.

С 20 октября репетиции пошли полным ходом, и Джимми очень скоро почувствовал себя на Бродвее как дома, обклеивая свою гримерку плакатами боя быков и художественными открытками тореадоров, которыми он восхищался.

"Он заявлял, среди прочего", вспоминает режиссер, "что был обслугой на различных аренах к югу от границы, и я часто видел, как он делал смелые матадорские проходы перед стремительными такси, пересекая Бродвей или Седьмую авеню".

Для Дина дела шли чрезвычайно хорошо, и он ладил с другими актерами.

"Он был принцем", сказала Констанс Форд, "в первый же раз, как я его увидела, я это поняла".

Первоначально Нэш хотел, чтобы главную героиню играла Морин Стэплтон, но роль досталась мисс Форд, актрисе и бывшей модели, после того, как другие актрисы от нее отказались.  По просьбе драматурга Констанцию перекрасили в брюнетку. Когда Дин забрел в гримерку и увидел, как она изучает свой новый цвет волос, он сказал ей:

«Это не сделает вас Морин Стэплтон.» Они стали близкими друзьями.

Дин также попал под влияние Артура Кеннеди, очень известного на тот момент, артиста. Диззи Шеридан заметила, что Джимми начал ходить и говорить, как его новый наставник - шаблон, которому стал позже следовать Брандо. Алек Уайлдер считал, что влияние Кеннеди было «отвратительным», поскольку «для него никто не имел значения, кроме этого актера.»

В шоу Дин играет молодого человека, который провел большую часть своей жизни в доме изо льда, скрытый от мира своей наполовину безумной матерью. После ее смерти он вырывается наружу, но лишь для того, чтобы оказаться в кабале у жестокого кладовщика, которому его мать задолжала денег. Чтобы полностью осознать, что значит жить взаперти, Дин даже закрылся в шкафу, и остался там на ночь.

Самоотдача Джимми в связи с его ролью убедила режиссера. Гордон позже вспоминал:

«Обсуждая уникальные качества впервые приходящего в мир подростка (в некотором роде выходящего из чрева) я указал Дину на характер исследовательских действий детей - схватить, потрогать, попробовать на вкус. Он невероятно конструктивно использовал эту идею, и она стала обворожительной чертой его героя. Его интуитивно понятные импульсы были прекрасны, и ему хватало мужества, как актеру, их демонстрировать. Я никогда не видел его работ на телевидении и в кино, где бы я почувствовал, что он сделал что-то более серьезное, чем в «Посмотри на ягуара».

Однако, по ходу репетиций стало ясно, что у шоу возникают трудности.

«Есть некоторые пьесы, которые вы вспоминаете, как нечто светлое», говорила потом Маргарет Баркер. «В этой все было тьмой.»

Постановка получалась очень затратной, поэтому, чтобы сэкономить деньги на оркестре, Алек Уайлдер, у которого был контракт на написание музыки, был вынужден использовать только вокал, который можно было записать на пленку.

Несколько актеров считали, что сценарий был слишком двусмысленным, и что нет никаких оснований для жестокого поведения персонажей, которых они играли. Один актер, Тони Крабнэр, понимал, что в пьесе был тонкий намек на предупреждение о домашнем фашизме, как будто это Гамлет той горной местности, представляющей собой микрокосм страны в целом. Как потом оказалось, подобная интерпретация оказалась самой выигрышной.

Премьера спектакля состоялась в Театре Пастора в Хартфорде, Коннектикут, где у нее был трехдневный пробег. Затем спектакль двинулся дальше в Филадельфию для двухнедельного показа в Театре Форреста. Актриса Флоренс Сандстром вспоминала, что однажды ночью в Хартфорде звезда шоу и его молодой протеже "нагрузились пивом и приземлились" у ее двери в старом отеле Тафт.

Троица "разрушителей всего и вся". Как потом говорил Сандстром: "Так жаль, он умер настолько молодым".

В «Филадельфии» и в местных газетах отзывы были положительными, что способствовало поднятию боевого духа. Дин наслаждался жизнью. Он и его дублер, Дейн Нелл, познакомились с девушками из другого шоу, которые останавливались в их отеле, и каждую ночь после спектакля они шли в город и пропадали до самого утра.

3 декабря 1952 года состоялся премьерный показ «Ягуара» в театре Корт на Бродвее.

«Мы знали, что это будет провал,» говорил Алек Уайлдер.

В первом акте сломалось стерео оборудование, на котором была записана музыка Уайлдера, и никто не смог его починить. Во втором помощник режиссера пропустил реплику и забыл сделать выстрел, испортив решающую сцену. В конце акта Артур Кеннеди спустился за сцену и сказал спокойно, "Ну, вот так".

На традиционной вводной вечеринке в ресторане Сарди актерский состав и их друзья ждали утренних газет и реакции критиков.

Айерс и его жена изо всех сил старались оставаться оптимистами. Комната была заполнена людьми, и было много шума и смеха. Актриса Маргарет Баркер сказала потом "Это были самые хорошие похороны, на которых я когда-либо присутствовала".

Дин пригласил Баста и Диззи, и они втроем сидели за маленьким столиком в углу. Дин был в восторге; его гримерка была забита поклонниками после шоу, и поздравления его с успехом буквально витали в воздухе. Даже Алек Уайлдер был впечатлен его выступлением.

"Он походил на абсолютного ребенка, пока не выходил на сцену", вспоминал композитор. "Тогда он становился непререкаемым авторитетом".

Время от времени Дин извинялся и уходил, чтобы побыть с остальными актёрами. Диззи и Баст, наблюдавшие, как он в припрыжку перемещается по залу, принимает поздравления или позирует со своим агентом, чувствовали себя странно подавленными. Они ощущали, что их хорошие времена подошли к концу, и их старый друг Джимми был на своем пути, на сей раз один.

Как ожидалось, «Посмотри на ягуара» получил неблагоприятные отзывы в прессе. Брукс Аткинсон, пишущий в Нью-Йорк Таймс, назвал спектакль "бардаком". Другой критик утверждал, что постановка была "невразумительна", а обзор Джона Чепмена в Daily News был озаглавлен: «Посмотри на ягуара» - приятно посмотреть и послушать, но зачем".

Несмотря на враждебный тон обзоров, несколько критиков все же похвалили Дина. Уильям Хокинс в World-Telegram & Sunwrote писал: "Джеймс Дин мягкий и неловкий, словно невинный мальчик". Джон Чепмен назвал игру Дина "очень хорошей", и Уолтер Керр, уважаемый критик из Herald Tribune, заявил, "Джеймс Дин совершает удивительный подвиг, играя такую невероятную роль".

Спектакль закрылся 6 декабря после пяти показов. Но Дина заметили, и он был на пути к своей цели.

1953 год начался благоприятно. В январе Дин появился в небольшом драматическом фрагменте в Варьете Кейт Смит, а также сыграл роль на NBC в шоу «Ти-мены в действии». Дин играл сына самогонщика, на которого все еще совершают набеги агенты Казначейства.

Джейн Дики в августе покинула компанию Шерр, чтобы открыть свое собственное агентство, и взяла Дина с собой. Скоро он стал ее самым востребованным клиентом. Предложения работы приходили постоянно, но мисс Дики выбирала очень осторожно и тщательно: больше никаких статистов, никаких отрывков, никаких коридорных.

В начале февраля Дин появился в популярном сериале по историческим событиям «Ты там». Эпизод был о поимке Джесси Джеймса, Дин играл Боба Форда, человека, который «выстрелил бедному Джесси в спину». Показ серии был в двадцать второй день рождения Джимми, и он считал эту роль «самой сочной» на тот момент.

«Он любил эту роль», вспоминает режиссер Сидни Люмет, «любил обращаться с оружием, и с детским восторгом постоянно практиковал «быстрые зарисовки.»

Позже, Дин часто говорил друзьям, что его мечтой было сделать "великолепный вестерн".

При теперешнем заработке Дин позволял себе немного роскоши. Он купил подержанную камеру Leica и учился с ней управляться. Еще он приобрел великолепное издание о бое быков на испанском, «Los Toros» Джоси Коссио.

Так как он мог теперь сам оплачивать жилье, Дин съехал из квартиры, которую он делил с друзьями, и снова снял комнату в отеле «Ирокез». Как и полагали его друзья, они стали видеться гораздо реже. Каждый пошел своей дорогой. Диззи предложили работу в танцевальной труппе в Вест-Индии, и она уехала жить на остров Сент-Томас. Баст уехал в Голливуд в надежде писать сценарии для телешоу, становившиеся все более популярными. Дин сказал ему перед отъездом:

"Запомни... не принимай на веру их пустую болтовню".

Дин начал проводить много времени в одиночестве, изучая мир вокруг, в поисках новых впечатлений.

«Актер должен остро интересоваться окружающим миром»", не уставал повторять он. «Чтобы сыграть жизнь, Вы должны изучить каждый ее аспект».

Его интересовала музыка, поэтому он купил продольную флейту, английский подобный флейте инструмент, и научился играть на ней, практикуясь в комнате на простых мелодиях, написанных Алеком Уайлдером.

Он изучал римскую историю и баловался гипнозом. Он пробовал прыгнуть с парашютом в Кони-Айленде и ходил на лекции Христианской науки – все это только для получения опыта.

Дин гулял по городским улицам, останавливаясь, чтобы заговорить с любым, кто казался ему интересным, с любым, из общения с кем он мог бы извлечь уроки: мальчик-чистильщик обуви, продавец газетного киоска, полицейский. Он познакомился с поварами блюд быстрого приготовления, художниками, и даже слепым нищим по имени Мундог, одетым в мешковатую одежду и исполняющим музыку на высушенных костях.

Таксист, Арни Лангер, рассказывал: "Дин всегда изучал рабочий люд, как я. Когда я наконец увидел его по телевизору, я понял, что он частично копировал свои действия с меня, частично с других людей, которых я тоже знал».

Актриса Джин Александр вспоминала, что однажды видела Дина, стоящего возле ресторана в течение двадцати минут, и рассматривающего через окно обедающих людей; именно эта особенность привела к тому, что художник Кен Кендалл запомнил его как «вечного зрителя». Другая актриса, Арлин Сэкс, которая встретила Дина в Музее современного искусства, и с которой он встречался, позже сказала: «Когда я была с ним в комнате, у меня всегда было чувство, что я должна открыть окно и сказать, «Лети, птичка».

Другие были поражены его активностью. Одна исполнительница, Милдред Даннок, которая появилась с ним на ТВ, вспоминает, что Джимми «даже стены заряжал своей энергией».

Казалось, что его интересовало абсолютно всё.

«Я думаю, что главной причиной существования жизни в этом мире, является тяга к открытиям», сказал Джимми позже писателю Майку Коннолли в интервью, которое было издано посмертно (современный Экран, декабрь 1955). Существует легенда, что однажды он наблюдал за попугаем в клетке в течение целого часа, очарованый поведением птицы. Есть другая история, что за месяц до своей смерти Дин встретил водопроводчика и закидал его вопросами, желая узнать все о трубах, клапанах и работе туалетов.

Кое-кто, кто знал актера, утверждает, что это жадное любопытство было предчувствием того, что он не проживет долго, и что нужно максимально использовать отведенное ему время. Другие видят это иначе.

«Он так мучительно любил жизнь», уверена Арлин Сэкс, «что хотел исследовать все».

Иногда Дин хвалился, «Даже если я дотяну до глубоких седин, я и тогда не сделаю всего того, что хочу сделать». Но в других случаях он, казалось, был фаталистом. «Я никогда не доживу до тридцати», доверительно сообщал он друзьям.

В любом случае жизнь Дина в Нью-Йорке была богата впечатлениями; новые друзья вытеснили старых, его круг знакомых вырос. Перерывы между ролями стали небольшими, и теперь, когда он появлялся на телевидении, то именно его имя чаще всего возглавляло список актерского состава. Он еще не был звездой, но это было предзнаменование будущего.

Спустя неделю после одно такого телешоу, в котором у него была главная роль, Дин зашел в универмаг, чтобы купить белье. Друг, который был с ним, вспоминает, что клерк у прилавка сразу стал почтительным, когда узнал Дина, но актер был бесцеремонным и грубым.

«В прошлый раз, когда я был в этом магазине», объяснил он высокомерно, «никто не обратил на меня внимания. Я был слишком мал для них. И вдруг внезапно я вырос на несколько дюймов, так?»

Увы, это также было предзнаменованием будущего.