Перевод: Светлана Ра  для сайта james-dean.ru

В первую неделю пребывания Баста в Нью Йорке Дин устроил ему обзорную программу. Он взял его с собой на пробы, показал ему город и представил его знакомым.

Баст был поражен той уравновешенностью и уверенностью в себе, которые обрел Дин. По воспоминаниям Баста, он больше не выглядел испуганным молодым человеком с туманным будущим. Теперь, и Баст ощущал это, он был уверенным и решительным.

«Я обнаружил здесь совершенно новый мир,» говорил ему Дин, «абсолютно другой образ мыслей… Этот город – конечная точка. Здесь считаются только с талантом. Ты либо останешься тут, либо затеряешься окончательно. Он мне нравится.»

Благодаря прошлому опыту Баст легко нашел работу на CBS, в информационном отделе. Он уже распростился с идеей стать актером и, вместо этого, мечтал писать романы или рассказы. Он подыскивал подходящее жилье, а пока поселился в Ирокезе.

Диззи предложили работу хореографа в Оушен Сити, Нью Джерси, и она решила принять предложение. Дин съехал из квартиры Брэкетта, и стал жить с Бастом.

Джимми наконец решился сделать то, что он так долго планировал – пройти прослушивание в актерскую Студию, известный мастер-класс, возглавляемый Ли Страстбергом и Элией Казан. Впервые Дин услышал о ней от Джеймса Уитмора, который настаивал на его поступлении туда, но до сего момента не чувствовал себя вполне к этому готовым.

Тогда, на расцвете своей популярности, Студия обучала таких актеров, как Марлон Брандо, Монтгомери Клифт, Джералдин Пейдж и Бэн Газзара. В ней преподавались тайны мастерства, каких никогда не смогла постичь ни одна другая школа актерского искусства. Как говорил один из обозревателей, Студия была одновременно и «домом», и «школой», и «кушеткой психоаналитика».

Для своих проб Дин решил объединиться с Кристин Уайт, молодой актрисой, которая так же была клиентом Джейн Дики. Джимми познакомился с ней однажды, когда остановился у их офиса. Болтаться там его вдохновил Арчер Кинг, «так у него было меньше шансов нажить себе проблем.»

Миниатюрная блондинка, Крис была родом из Вашингтона, округ Колумбия, и изучала английскую литературу в университете Северной Каролины. На тот момент она жила в тесной квартирке на углу 92 Street и Мэдисон Авеню с несколькими друзьями из колледжа.

До приезда в Нью Йорк Крис играла в летнем составе в Кейп-Код, и приехала в город всего несколько недель назад, на гидроплане, что сразу же заинтересовало Дина.

«Джимми был импульсивным, непосредственным существом,» вспоминает Крис, которая позднее добилась признания в «Шляпе, полной дождя» на Бродвее. «Он мог смотреть на витрину холодных закусок и внезапно начать махать тарелке со сливами, как будто они были живые. Он был по-детски очарователен.»

Сцена, которую они выбрали, написала сама Крис. Семь страниц, описывающих столкновение на пляже интеллектуала-бродяги и аристократической девушки с юга.

Для создания правильной атмосферы Дин настоял, чтобы они репетировали на открытом воздухе, либо в Центральном парке, либо на крыше здания, где жила Крис.

Несколько месяцев они оттачивали и переделывали постановку. Каждый раз, когда приходило вдохновение, Джимми зарисовывал и записывал комментарии прямо на самом сценарии, так что, как сказала Крис, тот «стал напоминать инструкцию по сборке дивана.»

Они испытали постановку на Басте и соседях по комнате Крис, а чтобы получить независимую оценку, Джими останавливал прохожих в парке и просил их посмотреть.

Несмотря на подготовку, в день прослушивания Дин был вполне объяснимо возбужден. Они принесли с собой бутылку пива в качестве реквизита, но, переволновавшись, Дин выпил ее, и пришлось бежать за другой.

Наконец подошла их очередь. В начале сцены Дину полагалось смотреть на звезды и рассуждать о приближающемся урагане.

«Знаете,» вспоминает Крис, «Джимми не мог вообще ничего рассмотреть без своих очков. Он даже не мог встать в центр сцены. И он не увидел меня, когда я появилась на ней. Но каждая его строка была четкой.»

Обычно пробы на Студии ограничивались пятью минутами, по истечении которых судьи звонили в колокольчик. Но, даже когда Крис и Дин превысили лимит времени на несколько минут, их никто не смел остановить. Страсберг нашел простенькую сценку «естественной и очень правдоподобной.» Дин произвел на него «изумительное впечатление».

Из 150 прослушанных претендентов были отобраны только 15, и среди них оказались и Дин, и Крис. В свой 21 год Дин стал самым юным участником из когда-либо принятых туда.

В тот вечер ликующий Дин отвел Крис на ужин, и они сыграли свою сценку «на бис» для Джерри Лукса.

Вдохновленный своим успехом, Дин сразу же приступил к работе над проектами в Студии. Они с Крис играли импровизацию о молодоженах, планирующих поездку: как только они склонились над картой, их болтовня тут же обнажила их чувства.

Джимми совсем недавно прочитал роман «Матадор» Барнаби Конрада, и он ему очень понравился, так что он решил поставить главу из него. Эта книга о стареющем матадоре, чья гордость вынуждает его принять вызов от молодого конкурента, несмотря на то, что это скорее всего закончится его гибелью.

Дин хотел передать эмоции человека, который готовится к последней схватке. Действие должно было быть внутренним монологом, практически без слов, с использованием небольшого реквизита – статуи девы Марии, свечи и плаща матадора.

И снова Дин усердно работал, чтобы подготовиться к роли.

«Пока он готовился,» сказал Баст, «он вложил в эту роль и душу, и сердце.»

Выступление проходило перед всем составом Студии во главе с Ли Страсбергом.

Невысокий, похожий на кота, Страсберг уже тогда был живой легендой, известный как основатель так называемого Метода актерской игры, основанного на теориях русского режиссера Константина Станиславского. Согласно этому методу, актеры должны были привлечь свой прошлый опыт, чтобы эмоционально проецировать себя в роль.

Как учитель, Страсберг давал резкие и грубые критические замечания при довольно формальном поведении. Студенты прозвали его «Архиепископом». Кое-кто в Студии сравнивал его технику разбора игры актера с работой хирурга, отсекающего больную ткань; другие говорили, что в целом этот процесс похож на прижигание раскаленными углями.

Всегда чувствительный к критике, Дин не был готов к острому критическому анализу, который начал Страсберг. "Что Вы пытаетесь показать нам?" спросил режиссер, говоря Дину, что он выполнил "упражнение, а не сцену". Предположительно, Ила Уоллак и Мэрилин Монро тоже были в аудитории. Дин смутился. Как вспоминала Крис Уайт, "лицо Джимми стало пепельно-серым", и когда Страсберг закончил говорить, Дин бросил свой тореадорский плащ через плечо и вышел, не проронив ни слова.

"Я не знаю, что живет внутри меня", сказал он Биллу Басту. "Я не знаю то, что происходит, когда я играю на сцене... Но если я позволю им препарировать меня как кролика в лаборатории, я не смогу сыграть снова.»

«Этот человек не имел права так рвать меня на части. Если вот так сбивать человека с ног, то он совсем утратит собственную волю. А что значит актер без воли?»

Возмущенный и оскорбленный Дин долгое время клялся, что больше никогда не вернется на Студию.

По мере того, как лето вползало в город, подкрадывалась и ежегодная пауза в мире шоу-бизнеса - время, когда телепрограммы уходят из эфира, а театры закрывают свои двери, оставляя актеров потеть в духоте Нью-йоркского лета.

В июле шоу Холлмарк приостановило свои эфиры до осени, и финансовая безопасность Дина внезапно закончилась.

«Как вариация давно забытой мелодии,» писал Баст, «вскоре деньги снова стали проблемой. Довольно частым явлением для нас было делить на двоих те 60-70 центов, которые мы могли себе позволить, чтобы купить легкий ужин в Автомате. А обед,» добавил он, «был вообще забытым для нас социальным явлением.»

В состоянии неопределенности, без перспектив на работу в поле зрения, Джимми, казалось, был не в состоянии взять себя в руки. Он плыл по течению, поздно просыпался, редко выходил из номера раньше полудня, и даже тогда не отходил от него далеко. Он часами мог сидеть на пороге парикмахерской отеля, пока Луи, владелец, не прогонял его, потому что он закрывал собой вход. Алек Уайлдер, живший в квартале в сторону Алгонкуина, вспоминал, «Я сбился со счета, столько раз я заходил в вестибюль отеля и находил Дина, растянувшегося на сиденье для посыльных.» После смерти Дина композитор так и не смог понять того внимания, которое привлек к себе актер.

«Он был ребенком,» говорил Уайлдер, «с сознанием ребенка. Он понятия не имел о политике. Он любил уют. Он любил вино. Он любил шутить. Он просто болтался кругами.»

Как-то в выходной Диззи приехала в город. Фильм «Кто-нибудь видел мою девчонку?», в котором Дин снимался предыдущим летом, показывали в кинотеатре Мэйфар, и он, Диззи и Баст пошли его посмотреть. Когда Дин появился на экране, все трое встали и отсалютовали. Диззи убедила Дина поехать с ней в Оушен сити, понимая, что эта перемена места будет ему на пользу. Дин согласился, но через несколько дней праздного шатания по сонному курорту стал обеспокоенным и поспешил вернуться в Нью Йорк искать работу.

Он безуспешно сходил на прослушивания для главной роли в предстоящем сериале «Жизнь с отцом», основанном на бестселлере Кларенса Дэя о жизни в Америке на рубеже веков. Еще он попытался получить роль в «Кудряшке в Оклахоме», которую Майк Тодд планировал поставить на экране. Для прослушивания Дин выбрал песню «Я мог бы написать книгу.»

Однако его энтузиазм оказался сильнее его голоса, и команда Тодда его не приняла. В офисе по кастингу Дин познакомился с молодым актером Полом Ньюманом, которого он уже видел на других пробах.

«Мы были как близняшки Боббси,» сказал Ньюман. «Куда бы я ни пошел, он оказывался там же.»

Но, как и Дина, Ньюмана тоже не взяли на роль.

В августе, когда лето достигло своего апогея, и город превратился в серую пустыню раскаленного бетона, на горизонте замерцала, как оазис, еще одна возможность, и при счастливой комбинации удачи и хитрости, которая двигала Дином, по жизни, он сумел быстро ею воспользоваться.

Ему предложили работу в качестве матроса на борту яхты, зафрахтованной Лемуэлем Айерсом, другом Роджерса Брэкетта. Очаровательный и талантливый выпускник Принстона, Айерс был известным художником по декорациям и сопродюсером мюзикла Коула Портера «Целуй меня, Кейт». Он тогда готовил новую постановку на Бродвее, «Посмотри на ягуара» Н. Ричарда Нэша.

Хотя Айерс и был частью гомосексуального круга, который циркулировал вокруг Брэкетта и его друзей, продюсер жил со своей женой и двумя детьми в старом викторианском доме под Найеком, Нью-Йорк. Брэкетт и Дин иногда проводили выходные там, и Джимми с удовольствием развлекал маленьких детей Айерса, Сару и Джонатана.

Но, хотя Брэкетт уже предложил Дина на роль в новой постановке Айерса, продюсер чувствовал, что тому недостает опыта. Однако вакансия матроса была доступна.

Дин присоединился к экипажу, и яхта приплыла в Мартас-Винъярд. На борту был Айерс, его жена Ширли, и несколько гостей. Поездка продлилась почти две недели; в первый выходной день погода испортилась, и море заштормило. Когда яхта достигла Нью-Лондона, несколько человек, включая Алека Уайлдера, решили сойти и возвратиться поездом. Но Дин остался, наслаждаясь самим процессом, он быстро узнал о канатах и рангоутах, парусах и вантах – сельский паренек стал матросом. Молодой Гэтсби в процессе развития.

К тому времени, когда яхта возвратилась в порт, Айерс был достаточно впечатлен Дином, чтобы пересмотреть свое прежнее решение. Он обещал, что, когда кастинг в «Посмотри на ягуара» будет открыт, Дина пригласят на читку. Получит ли он роль – будет зависеть от того, насколько хорошо он справится.

Прежде чем Дин уехал в поездку, он и Баст решили бросить их гостиничный номер. Совершенно не заботясь о том, где он будет жить по возвращении - в конце концов, как отмечал Баст, это "были целых десять выходных дней"- Дин оставил проблему поиска нового жилья своему другу. В это время Джимми встретил своего старого приятеля Джима Беллу. Когда Белла спросил, чем он занимается, Дин небрежно ответил:

"Я работал в гостевом домике на Файер-Айленде все лето".

Баст нашел временное решение – перебраться к бывшей подружке из UCLA, и Джимми присоединился к ним. Однако, вскоре после Дня труда арендный договор у девушки закончился, и они все были вынуждены съехать. Вместе с Диззи, которая возвратилась в город и теперь работала швейцаром в Парижском Театре, они нашли небольшую квартиру в доме 13 на 89-й Вест-Стрит (в старом доме сразу же за Центральным парком.)

Жизнь в новой квартире казалась им поначалу чем-то вроде приключения. Перед зданием бежала мощеная кирпичом улица, и каждый вечер они могли слышать звук копыт лошадей конной полиции, возвращавшейся в конюшни кварталом ниже. Сама атмосфера в целом была причудливой, как вспоминал Баст, как будто они вернулись в эпоху двухколесных кэбов и самоходных экипажей, и о Лилиан Рассел и Даймонде Джиме Брэди толкует весь город.

Недели шли, Дин поддерживал контакт с офисом Айерса, отслеживая, как продвигается шоу. Тем не менее, каждый раз, когда он звонил туда, разочарование Дина росло: они не укладывались в план; возникали проблемы, о которых никто не думал.

От Брэкетта Дин узнал, что у продюсера были проблемы с поиском потенциальных спонсоров. «Посмотри на ягуара» был первым драматическим предприятием Айерса, и инвесторы проявляли осторожность. Более того, возникли трудности в подборе актёров на главные роли. Один актер ждал, что с ним, возможно, заключат контракт на «Суровое испытание» Артура Миллера, прежде, чем дать согласие Айерсу.

Про себя Брэкетт ставил под сомнение, что постановка вообще увидит свет, но убеждал Дина быть терпеливым.

В то время новые условия проживания у Дина тоже были далеки от идеала.

"После того, как новизна прошла", писал Баст, "совместное проживание перестало быть приключением и превратилось в проблему.... Если мы не пробирались по лабиринту лифчиков, трусиков и чулок, которые делали доступ к ванной невозможным, мы спорили о том, кому мыть посуду... что слушать по радио, и т.д., и т.п."

Однажды вечером после скудного ужина из перца чили и бобов, Дин объявил, что собирается домой в Индиану на пару недель. Он устал от задержек с шоу и ему нужно было время, чтобы поразмыслить о будущем. Он пригласил остальных составить ему компанию.

"Мы поедем автостопом", сказал он им. "Это всего восемьсот миль".

Диззи сразу же согласилась, и после небольших уговоров Баст тоже решил поехать. Тони, их другой сосед по комнате, обещал звонить на CBS каждый день и говорить им, что Баст болеет.

С бюджетом в десять долларов и одним потертым чемоданом, следующим утром троица добралась до Магистрали Нью-Джерси на автобусе и начала путешествовать автостопом.

К ночи они все еще были в Пенсильвании, утомленные, голодные, и очень далеко от Фэрмаунта. Поев мороженого в небольшом придорожном кафе, они поехали с человеком за рулем старого Nash Rambler. Его имя было Клайд МакКалло, и он был кетчером команды Питтсбург Пайрэтс, (позже МакКалло стал тренером клуба New York Mets.) Он был на пути в Де-Мойн, Айова, чтобы участвовать в игре с командой, которая гастролировала в провинции по всей стране.

Когда они остановились выпить кофе, и МакКалло обнаружил, что его компаньоны давно не ели, он настоял покупке ужина для них.

Они проехали с ним остальную часть пути до Индианы, напевая и рассказывая истории холодной ночью, Джимми и Диззи сжались на заднем сиденье, чтобы согреться.

Как раз перед рассветом они достигли Фэрмаунта и расстались на шоссе как хорошие друзья.

На ферме все трое быстро вошли в новый темп и ритм жизни. Они рано вставали. Дин научил Диззи стрелять из винтовки, используя консервные банки в качестве мишени. При первой возможности Дин вытащил свой старый мотоцикл из мастерской и устроил выезд с показом своих смелых трюков.

"Я никогда не продам его", сказал он Басту. "Он мне как друг или брат. А в театре друзей найти трудно".

Уинслоу были рады видеть Джимми дома и радушно приняли его двух друзей. У них были чистые, теплые кровати и много еды, и каждую ночь после ужина все сидели и болтали.

"Все эти годы, видя одного только Джимми без семьи", прокомментировал Баст, "было удивительно наблюдать, что он с нежностью снова касается своего детства. Он вернулся к самому себе, и ему это нравилось".

"Однажды, когда я добьюсь своего", поклялся Дин, "я прослежу, чтобы они продали это место и переехали в более сухой климат, где мамин артрит не будет ее так беспокоить. Когда-нибудь у них будет та жизнь, которой они заслуживают - без всей этой работы и беспокойства".

Дин навестил свою среднюю школу и провез Баста и Диззи по городу, показав им, где прошло его детство. Он и Диззи также отправились на верховую прогулку, насладиться сельскими видами Индианы, которая теперь в начале осени стала золотой.

"Мне жаль, что с нами в Индиане не могли побывать все", сказала Диззи позже, "они бы увидели, каким хорошим и простым в действительности был Джимми. Я помню его любовь к животным, как близко они его к себе подпускали, и даже тот нежный взгляд, которым он рассматривал окрестности фермы".

Через неделю раздался неожиданный телефонный звонок из Нью-Йорка. Это был офис Лемуэля Айерса, с сообщением для Дина, что  Ягуар наконец вступает в фазу производства, и они хотели бы, чтобы он пришел на прослушивание.

Следующим утром дядя Маркус отвез Дина и его друзей к главному шоссе, и они начали голосовать на дороге, чтобы вернуться назад. 

Никто не проронил ни слова, им было жаль уезжать, но по крайней мере удача их не покинула: первый же водитель, который остановился, ехал в Нью-Йорк. Он был богатым нефтяником из Техаса, который страдал от язв. Каждый раз, когда они останавливались чтобы поесть, он выходил из машины и выглядел очень больным. Наконец Дин сам сел за руль, и с наступлением ночи двинулся к городу.