James Dean. Boulevard of Broken Dreams, Paul Alexander, 1994

Перевод: Валерия Виноградова для james-dean.ru

Десять тысяч поющих лошадей. 4 глава

Джимми продолжал встречаться с Беверли Уиллс, хотя, конечно, он никогда не говорил с ней о тех людях, с которыми встречался помимо неё. К этому этапу своей жизни он решил, что будет говорить о своей сексуальной ориентации лишь с ограниченным кругом людей. Разумеется, Беверли в этот круг не входила. Джимми настолько мало говорил с ней о том, что происходило в его личной жизни, что годы спустя Беверли заявляла, что в тот период они с Джимми говорили о том, чтобы пожениться. О своей ориентации Джимми молчал, но много обсуждал с Беверли причины, по которым агенты по кастингу отказывали ему в ролях. Он был либо слишком низкорослым либо недостаточно привлекательным — по крайней мере, так говорили ему агенты. Первая причина имела под собой некоторую почву (уже во взрослом возрасте Дин был ростом лишь в пять футов и восемь дюймов [1], а весил 135 фунтов [2]), но во вторую поверить было трудно. Продюсеры, которые брали его на роли прежде, всегда подмечали его приятный мальчишечий внешний вид. Несмотря ни на что, каждый раз, получая отказ, Джимми реагировал одинаково — он был в ярости и негодовании. С самого начала Джоан Дэвис заметила эту неприятную сторону личности Джимми, и она стала одной из главных причин того, что Джоан его не любила. Об этом она говорила Беверли. Впрочем, Джимми тоже не был в особом восторге от Джоан Дэвис — он относился к ней с открытым неуважением. Беверли, огорчённая такой ситуацией, решила, что Джимми завидовал профессиональным и финансовым успехам её матери. Более же вероятно то, что Джимми считал её претенциозной и снисходительной — человеком такого же типа, как и все те, кто мешал ему достичь желаемого в бизнесе. Она олицетворяла всё, что было не так в Голливуде. Вне зависимости от того, какой была истинная причина их конфликта, Джоан Дэвис вскоре совершенно перестала скрывать свою неприязнь к Джимми. По её словам, он был грубым и неопрятным и, конечно, не заслуживал её дочери. Затем она начала слышать слухи о Джимми — слухи, которые её очень тревожили. Тайные интрижки Джимми не были всеобщим знанием, но кое-какие слухи распространялись. Разве могло быть иначе? В то время, как он встречался с дочерью Джоан Дэвис, он также однажды сказал одному из своих друзей, что «его член был во рту пяти больших голливудских персон».

К сожалению, проблемы Джимми не ограничивались неудачами в карьере и в отношениях с Беверли. Проблемы были также и с Биллом. В то время Билл по-прежнему работал швейцаром в Си-Би-Эс, и его зарплаты не хватало на оплату жилья. Джимми ничего не зарабатывал, поэтому с деньгами у них было туговато — часто приходилось занимать у друзей лишь для того, чтобы свести концы с концами. Их финансовая ситуация стала такой плачевной, что в итоге Билл воспользовался своими связями в Си-Би-Эс и устроил Джимми на неполный рабочий день швейцаром. На две зарплаты они были бы способны прожить, хоть и с трудом. Однако отношение Джимми к работе было таким плохим (ему не нравилось его начальство, и он постоянно возмущался из-за того, что должен был носить — как он это называл — «костюм обезьянки»), что вскоре он был уволен. Билл был унижен поведением Джимми и зол на самого себя из-за того, что поставил под угрозу собственную позицию в Си-Би-Эс, устроив туда Джимми. Это противоречие в дальнейшем внесло долю напряжённости в их отношения.

Лето медленно проходило. Жизнь Джимми не становилась лучше — как и его отношения с Биллом. Вскоре их проблемы сконцентрировались на чём-то большем, чем деньги. Годы спустя Бэст описал одну из ключевых частей их конфликта: «Что злило меня больше всего, так это то, что Джимми никогда не был честен с самим собой. Он презирал те игры, в которые приходилось играть любому, кто хотел преуспеть в Голливуде. Он чувствовал, что был выше того, чтобы целовать чью-то задницу ради роли, и если он знал, что кто-то из его друзей оказался в такой ситуации, он говорил им, что потерял к ним всё уважение. Но правда в том, что Дин сам перецеловал много задниц, и он ненавидел это в себе. Вот почему он вымещал это на остальных». Билл припоминал конкретные комментарии, которые позволял себе Джимми. «Что за чёртов вздор, — сказал однажды Джимми, рассказывая о том, что приходилось делать молодым актёрам вроде него, чтобы получить работу в Голливуде. — Они считают, что они боги. Этот город кишит ими. Они получают этих бедных парней — простаков вроде меня — и заставляют их играть. Бегать подобно потерявшимся козам и своим обаянием снимать штаны с важных шишек. Я думал, что это окупится. Но недолго проходит, прежде чем понимаешь — нет, не окупится. И если я не смогу преуспеть благодаря таланту, я не хочу преуспевать вовсе».

Очевидно, будучи до сих пор не в силах получить работу, Джимми начинал чувствовать ненависть к самому себе за то, что уступал желаниям мужчин, с которыми встречался. Но вместо того, чтобы вымещать эту злобу на себе же самом, он вымещал её на близких ему людях, особенно на Билле. В это время Джимми и Биллу приходилось бороться с разным давлением: давлением из-за денег, из-за недовольства Джимми необходимостью заниматься (как некоторые назвали бы это) проституцией, из-за их собственных взаимоотношений, которые к тому времени стали невероятно сложными. В течение многих лет Билл, который впоследствии будет открыт относительно своей гомосексуальности, не подтверждал публично то, что у него и Джимми были интимные отношения. Однако их друзья предполагали, что они были любовниками и что стали ими вскоре после переезда в Пентхаус. Учитывая то, что известно о сексуальном опыте Джимми, сложно поверить в то, что он и Билл сохранили бы свои отношения исключительно платоническими. Вероятнее всего, они начали заниматься сексом вскоре после того, как стали жить вместе. Но, в конце концов, ни секс, ни эмоциональные, духовные и интеллектуальные связи, которые Джимми и Билл построили, не были достаточно сильны для того, чтобы удерживать их вместе. В конце лета 1951 года напряжение между ними достигло такого состояния, что Джимми съехал с квартиры, оставляя финансовую ответственность за Пентхаус одному Биллу.

Джимми поселился в отеле Гауэр-Плаза в Голливуде, недалеко от штаб-квартиры Си-Би-Эс. Теперь он нуждался в деньгах хотя бы для того, чтобы оплачивать аренду, так что работа была ему необходима. Чтобы продолжать встречать людей из сферы шоу-бизнеса, он решил поискать работу вблизи Си-Би-Эс (естественно, в самом Си-Би-Эс его никто не нанял бы). В итоге Джимми получил работу на автопарковке близ Си-Би-Эс на бульваре Сансет. Нельзя объяснить ничем иным, кроме как удачей, то, что вскоре после начала своей работы на парковке Джимми встретился с красивым, утончённо выглядящим мужчиной старше него, который сразу же привлёк его внимание. «Как вас зовут?» — спросил Джимми. «Роджерс Брэкетт», — ответил мужчина. Джимми впоследствии узнал (либо знал это раньше), что Брэкетт был радиорежиссёром в рекламном агентстве «Foot, Cone and Belding», программы которого транслировались на Си-Би-Эс. В начале пятидесятых рекламные агентства играли важнейшую роль на радио и телевидении. Многие программы были полностью созданы рекламными агентствами: начиная с написания сценария и подбора актёров и заканчивая непосредственно записью шоу. Телевизионная или радио-сеть просто транслировала получившийся продукт. Так что, учитывая его работу в рекламном агентстве, Брэкетт потенциально был важным контактом для Джимми. Уже тогда, когда они впервые перекинулись парой слов на парковке, Джимми понял, что Брэкетт — именно то, что ему в данный момент нужно. Успешный и обладающий связями в шоу-бизнесе, он мог бы обеспечивать Джимми финансово и представить его нужным людям. Более того, он был привлекателен внешне — намного привлекательнее, чем ДеУирд. Ещё до того, как Роджерс ушёл, Джимми начал строить планы относительно их следующей встречи. Через несколько дней они вместе выпили кофе и смогли узнать друг друга лучше. Прошло немного времени, прежде чем они стали выходить в свет вместе — на ужины, на вечеринки, на приватные студийные показы фильмов. Выглядело так, словно Джимми более чем одобрял возможность дальнейшего развития этих отношений. Как минимум, это означало бы, что он мог бы бросить работу на парковке и переехать жить к Роджерсу (что он и сделал). Была лишь одна проблема — Джимми всё ещё встречался с Беверли Уиллс, хоть это и было совсем поверхностно.

«Выбор стоял между женитьбой на дочери Джоан Дэвис и жизнью со студийным режиссёром, — вспоминала позже Изабель Дрезмер. — Вскоре они уже жили вместе», — они — это Джимми и Роджерс Брэкетт. Оказалось, разрешить ситуацию с Беверли было для Джимми не так уж и сложно — он просто перестал с ней видеться. У него была возможность так сделать, во многом, благодаря тому, что Беверли, как раз закончившая старшую школу, проводила бо̀льшую часть лета 1951 года не в Лос-Анджелесе, а в бухте Парадайс [3] со своим отцом (родители Беверли были разведены). Отдалившись от Беверли и Билла, Джимми обосновывался в своей новой жизни с Роджерсом в его квартире на аллее Сансет Плаза, части голливудской Сансет-стрип [4]. Билл Бэст, которому по-прежнему приходилось ходить на учёбу и всеми силами пытаться свести концы с концами, с трудом мог контролировать зависть, которую он испытывал по отношению к новому месту жительства Джимми. Бэст позже писал с откровенной стервозностью в тоне: «Положено начало новой скуке. С помощью кое-каких своих новых друзей Джимми познакомился с роскошной жизнью на Сансет-стрип». Бэст жаловался на то, что, казалось, все занятия Джимми заключались в том, что он сидел у бассейна и вёл беседы со своими новыми друзьями.

На самом деле Джимми был далёк от скуки. Через свои контакты Роджерс, наконец, нашёл Джимми кое-какую работу. Это были лишь короткие появления в трёх радиопрограммах — «Известная как Джейн Доу», «Театр Холлмарк» и «Звёзды над Голливудом» — но, по крайней мере, это была хоть какая-то работа. Вскоре, вновь с помощью Роджерса, Джимми стал получать маленькие роли в фильмах. Он снялся в комедии «Берегись, моряк» с Дином Мартином и Джерри Льюисом (это было первое появление Джимми на большом экране), в «Кто-нибудь видел мою девчонку?» с Роком Хадсоном, и в военном фильме «Примкнуть штыки!». Роджерс обеспечивал Джимми и по-другому. Он давал ему читать книги, особенно Камю и Колетт. Он брал его с собой в поездки в Мехикали и Тихуану [5]. Он баловал его дорогими ужинами в популярных ресторанах вроде «LaRue». В какой-то степени Джимми был очень впечатлён всем этим. «Прошлой ночью дочитал «Мулен Руж», — сказал Джимми однажды Биллу Бэсту, с которым они продолжали видеться, несмотря на то, что разорвали свою дружбу. — Какой финал! Ты просто обязан прочитать. Это роман о жизни Лотрека [6]. Роджерс его тоже пролистал. А потом мы позвонили Пьеру Ла Мюру — парню, который его написал». На каком-то другом уровне, более полагающемся на инстинкты, Джимми отвергал фальшь, царящую в жизни Сансет-стрип. «Как-то раз мы сидели у бассейна, — говорил Джимми Биллу, — и я поспорил с Роджерсом, что названия «LaRue» и «Mocambo» [7] будут произнесены как минимум раз пятнадцать в течение следующего часа. Мы вели счёт, и я победил. Что за чёртов вздор!»

По мере того, как проходили недели, Джимми начинал чувствовать недовольство Роджерсом — который позже признался журналисту, что их отношения «отца и сына» на деле были «инцестом» — и пустой голливудской жизнью, которую Роджерс воплощал. В то время, когда он был более запутан относительно своих дальнейших планов на жизнь, чем когда-либо, он получил крошечную роль в «Шоу Алана Янга», получасовой телевизионной программе. Ральф Леви, режиссёр шоу, быстро достиг взаимопонимания с Джимми. В течение той недели, что они работали вместе, они сдружились настолько, что Леви дал Джимми совет по поводу его карьеры, хотя Джимми об этом и не просил. «Я сказал Джимми, что, возможно, Голливуд — это не место для старта, — вспоминает Леви, — и что ему следует поехать в Нью-Йорк и играть в театре, чтобы Голливуд сам сказал: „Он может нам пригодиться‟».

Наконец, у Джимми была работа, но крошечные и эпизодические роли были мало похожи на существенные — такие, о каких он мечтал. Раздумывая над советом Леви, он вспомнил короткий разговор, который случился у него с Джеймсом Уитмором после одного из занятий.

«Мистер Уитмор, что нужно сделать, чтобы стать актёром?» — спросил Джимми.

«Есть лишь один способ, Джимми. Прекрати рассеивать свою энергию и талант. Отправляйся в Нью-Йорк. Там ты поймёшь, способен ли ты выдержать неопределённость актёрской жизни. Узнай самого себя. Познай актёрское презрение к условностям. Научись учиться. Научись играть — это превыше всего».

«Есть ли какие-то места, где я могу этому научиться? — сказал Джимми. — Какое из них лучшее?»

«Отправляйся в Актёрскую студию Элии Казана. Не знаю, возьмут ли они тебя, но лучшего места нет».

[1] Приблизительно 177 сантиметров.

[2] Приблизительно 61 килограмм.

[3] Бухта в городе Малибу, штат Калифорния.

[4] Часть знаменитого Лос-анджелесского бульвара Сансет, идущая через Западный Голливуд и являющаяся центром ночной жизни Лос-Анджелеса.

[5] Города в Мексике.

[6] Анри де Тулуз-Лотрек (1864—1901) — французский художник.

[7] Ночной клуб в Голливуде.