Источник     Текст: Павел Павленко

Вы можете сказать, что в истории кино не было актера, кто за три фильма, выпущенных в один год, обрел статус больший, чем дает любая награда. Статус, за который борются торговые марки, принты, молодежь и любой, кто скажет «Джеймсом Дином меня так пришпорило, что я не мог оставаться на месте» (сказал Хантер Томпсон.. почти то же повторит Деннис Хоппер, который играл с Дином в «Бунтаре», вспоминая, что этот парень мог реально вас порезать, если у него был нож, и он смотрел вам в глаза).

Красная куртка Дина стала романом «На дороге», написанном на рулоне и брошенном издателю («У меня кое-что для вас. Хотите печатайте, хотите, нет. Я пойду».. почти то же скажет Сэлинджер с тем чудаком.. Холденом в красной кепке).

И конечно у Дина была Смерть. В отличие от Ньюмана и Брандо. Его главная вторая роль, которая дала статус всем первым. Дин боготворил смерть, он был помешан на смерти. На фотосессиях он влезал в гроб.

Кино, «Тропик рака», геи, смерть и машины. Умри быстро, живи молодым. Расскажите про этот коктейль тем, у кого увидите его принт.

Ещё Дин ответственен за самый странный факт в истории кинонаград: он единственный (и мне кажется, таким будет надолго), кто был посмертно номинирован на два «Оскара» как лид-актер за две разные роли. За «К востоку от рая» и «Гиганта», 1955. При этом его главный фильм «Бунтарь без причины».

Манера Дина – манера покореженного, который влезает в «Спидстер» (тут точка. он был за рулем, и он не убирал ногу с педали). Нужно дать ссылку именно на его роль, но мало времени, скоро роковой поворот — быстрее манеру поймешь, когда посмотришь эпизод «Шокового коридора», который снял Сэм Фуллер.

Дин не просто пародировал Брандо, он допародировался до того, что Трумен Капоте назовет его «калькой», а Салли Филд скажет, что она не большой поклонник его актерской игры, т.к. он играл версию самого себя. Это конечно добавляет трагичного элемента тому запуганному ангелоподобному тинэйджеру, который прорвался в Голливуд в 50-х (… когда Дин приехал в Нью-Йорк, ему было настолько не по себе, что он закрылся в номере и смотрел фильмы.. ну, как Холли Голайтли), но за это по голове не погладят. Его не очень уважал Ньюман, с ним не хотел встречаться Брандо. Нужно играть того, кто есть в сценарии, а не делать из него того, кто ты сам.

Элиа Казан в «К востоку от рая» эксплуатировал его тягу, как позже будет эксплуатировать потенциальный психоз Вивьен Ли. Ему класть на актерский «Оскар», он хотел получить фильм (Казан науськивал Дина играть отцовские сцены за гранью своей ориентации), и Дин в жизни был Кэлом Траском. С отцом неполадки, мать умерла.

Ник Рэй проделал это же в «Бунтаре», потому что к нему Дин спрыгнул со стэйнбековских качелей «К востоку».

И в «Гиганте», который досняли за две недели до того, как Джим выехал на шоссе 466 («Стэн, камеру взял?»),  его Джетт Ринк только в минуты грима 50-летнего разочаровавшегося буяна не тот Дин в красной куртке, и не тот пугливый, кто запирается в номере или заводит гей-связи.

Это создает его монумент, который обтесал Дональд Торнпсид, потому что как минимум год Дин был тем, кого он играл. А потом еще 50. Поэтому он некоторых и пришпорил; Керуак тоже был на дороге, а если «Над пропастью во ржи» интерпретировать, как возвращение домой ветерана, то и у Сэлинджера за спиной Хюртгенский лес. А дальше Дин заглядывать не позволил.