1951 год. Студию CBS на бульваре Сансет и Гауэр-стрит в Голливуде лихорадило. Это лето доказало, что телевизионные шоу после двух сезонов буквально выпихивают  радио за студийную дверь. Несколько топ-программ не были повторно ангажированы к осени, радиоактеры, которые пользовались устойчивым рейтингом в течение многих лет, получили совет искать другие средства к существованию. Конфуз и нервозность в отделе радио после разделения сети были соразмерны ожиданию возбуждающих приключений в телевизионном производстве. Будущее телевидения, как говаривал один успешный агент, будет зависеть от молодых предприимчивых талантов, карабкающихся вверх по карьерной лестнице, поскольку киноактеры были слишком зависимы от их рекламы и продвижения по телевидению.

Горячие пересуды и сплетни неизбежно перекинулась из студии CBS на автостоянку Тэда в парке по соседству.  В те дни Тэд не только давал временную занятость для потенциальных актеров, но и был более низким классом версии бассейна отеля Беверли Хиллс, места, где представлялся шанс быть замеченным. "Некоторые мальчики работали там, - вспоминает один из выпускников стоянки. - Мы все были голодающими актерами, готовыми практически на все, что угодно». Заработная плата у Тэда составляла доллар в час, до уплаты налогов. Но хозяин с пониманием относится к ситуации своих сотрудников, и поддерживал либеральную политику в вопросе отпусков и отлучек, чтобы выкроить им время для кастингов. Режиссеры и продюсеры подкатывали на крутых тачках. И они готовы были нанять приглянувшегося паренька. Это могло стать пропуском для того, кто был никем.
 

Один из мальчиков Тэда тем летом 1951 года - бездомный двадцатиоднолетний отчисленный студент  UCLA, потерял надежду получить что-то в академических театрах, и обивал пороги голливудских киноофисов. Частенько он просил друга по UCLA поработать за него немного, пока он сбегает на прослушивание. «Он говорил, что уйдет на четыре часа, а уходил на весь день. А иногда на несколько дней", - вспоминал друг. "Дошло до того, что я никогда не ждал его, пока действительно он не появлялся. Были времена, когда у него даже не было места для сна, и он ночевал в старом драндулете, который любил. И на котором ездил к черту на рога… но больше всего ему нравилась возможность прокатиться на реальном автомобиле».
 

Тем летом в клиентах Тэда ходил сверхталантливый человек, который с середины тридцатых годов руководил Alias Jane Doe,  радиошоу на CBS с Лорен Таттл в главной роли. Рафинированный, невероятно остроумный, он вращался в артистических кругах на обоих побережьях. «Он был темноволосым, носил очки и был женственным – но это не отталкивало", рассказывал один из очевидцев.  И он любил красивых молодых мужчин - чем моложе, тем лучше.

Бывший студент UCLA встречал многих режиссеров и продюсеров на стоянке Тэда, но никто никогда ничего для него не сделал. Однажды он припарковал машину режиссера шоу Alias Jane Doe, и искра вспыхнула. Оба пошли в кафе, и режиссер, имевший чутье на талант вкупе с хорошей внешностью, рассмотрел потенциал. Он сказал отчисленному студенту, что мог бы занять его в своем шоу. Вскоре он действительно позвонил молодому человеку, который успешно прошел прослушивание и был задействован в нескольких эпизодах.

Таким образом, это простой канонический сценарий, который был и повторяется раз за разом с незначительными вариациями во всех сферах шоу-бизнеса. Простое дело случая, поспособствовавшее старту и стремительному восхождению к славе одной из величайших легенд Голливуда, Джеймса Дина. Благодаря его судьбоносной встрече с режиссером Роджерсом Брэккетом, Джеймс Дин был найден, и много раз в течение следующего года оказывался в нужном месте в нужное время, что открыло возможности карьерного роста.  
 

Роджерс Брэккет потратил много усилий, чтобы познакомить Дина с нужными людьми в Голливуде. Когда Дина понадобилось устроить, режиссер предложил ему переехать в его хорошо обставленные апартаменты в Сансет Плаза, недалеко от бульвара Сансет. Агент Дина, Изабель Дразмер, рассказывает: "Джимми подошел ко мне и спросил, что лучше для карьеры -  жениться на Беверли Уиллс (молодой женщине, с которой он тогда встречался) или переехать к Роджерсу Брэккету?". Она знала Голливуд достаточно хорошо, чтобы догадываться о наклонностях Брэккета, поэтому спросила Дина, в курсе ли он.  "Я могу иметь свою комнату", пояснил он.  "Но, Джимми, - возразила она, - Что ты будешь делать ночью? Ты что, пьян? Будешь с ним драться?" "Я могу с этим справиться", - был его ответ. Дразмер была не единственная, кто поднял брови, узнав о переезде. "На стоянке, - говорит сменщик Дина, - мы не знали, какие у него были отношения, но волновались за Джимми. Он использовал любой шанс, который мог окупиться».
 

После переезда к Брэккету, Дин пригласил Джеймса Белла, своего друга из братства по UCLA, поглазеть на сногсшибательные  апартаменты. Как вспоминал позже Белла, Брэккет «влетел» в гостиную, и предложил сделать ему коктейль. "Эй, этот парень гей!" – испуганно прошептал Белла Дину в то время, как напиток смешивался. "Да, я знаю," – ответствовал Дин с невозмутимым видом, не обращая внимания на шокированного друга.

Почему бы Дину не принять удобства и прелести отношений с Роджерсом Брэккетом, который многое мог предложить? «Джимми был приспособленцем, - говорит Изабель Дразмер. - Он цеплялся за любого, кто мог что-то сделать для него. А Брэккет, вследствие его полезности, был очень привлекателен». "Дина, возможно, впечатлили прежде всего талант и стиль Роджерса, его знание истории кино, его осведомленность,  дружба с Гриффитом, Тельмой Тодд, Полом Берном, с теми, кто мог быть в центре скандала сегодня утром», - вспоминает близкий друг Брэккета. - Роджерс, которого Дин увидел впервые, был очарователен и полон задорного веселья: сложный микс, заставляющий вас смеяться и поддаваться голливудским мечтам фабрики грез в тот момент. И он, видимо, был столь же горяч в его частной жизни, насколько бывал остроумен публично».

Вместе Брэккет и Дин купались в бассейне Сансет Плаза, или ехали в Тихуану, сопровождая друзей Роджерса для участия в корриде. Брэккет будет упражнять его в декламации, в том числе «Гамлета». По воскресеньям они часто ездили на пляж Малибу в коттедж художника по костюмам Майлза Уайта, где Брэккет, Уайт и другие разражались залпом рискованных "эпиграмм и обсуждений последних интрижек  Нью-Йорка, в то время как Дин молча сидел в углу с пивом. Роджерс и я были настолько хорошими друзьями, что меня не беспокоило, если он выкидывал трюк, - говорит Уайт.  - Это не раздражало». Уайт знал Дина лишь по прозвищу, данному ему Брэккетом – «Гамлет». Прошло много лет, прежде чем Уайт понял, что его молчаливым гостем был никто иной, как Джеймс Дин. «Я просто полагал, что он был одной из красоток Роджерса, - признается Уайт.  - Он был в его вкусе».  

Брэккет работал в Foote, Cone & Bclding и режиссировал шоу Alias Jane для одного из их клиентов. Но вскоре после того, как Дин поселился в Сансет Плаза, шоу закрыли, и Foote, Cone & Belding предложили Брэккету заняться телевизионными проектами в Чикаго. Радио в Голливуде было в шатком состоянии, предрекающим падение: "Если вы думаете, что киномагнатов беспокоит возможное катастрофическое положение телевидения, вы должны прислонить голову к радио на некоторое время», - бестактно отметил один из колумнистов. Брэккет увидел надпись на стене, и принял назначение в Чикаго. Дин пытался принять эту новость стоически, но так как он привык к новому положению и не хотел снова вливаться в ряды бездомных, позу было сложно сохранять. Мать Брэккета нашла его рыдающим в ванной комнате вскоре после того, как Роджерс сказал о переводе. Несмотря ни на что Дин зависел от доброты Брэккета, и боялся быть брошенным.

Он ухватился за шанс сопровождать Брэккета в Чикаго, но стал беспокойным вскоре после прибытия. Тогда Брэккет, ожидавший ангажемента в Нью-Йорке в скором будущем, купил ему билет на «XX Век Лимитед», и послал его туда.  Нью-Йорк предлагал молодым актерам неограниченные возможности, но Дин прибыл туда без всякого плана действий. Сначала город так его напугал, что он провел большую часть времени в кино, потратив почти все деньги Брэккета и других друзей, одолживших ему. В конце концов, он взял себя в руки, и в ближайшие два с половиной года имел внушительный список актерских работ. Но когда он вернулся в Калифорнию, чтобы сделать краткую, но супердинамичную карьеру в кино, он пошел на многое, чтобы вычеркнуть факты его первых дней в Голливуде из летописей. Студия делала ему мощную рекламу посредством интервью, которые он раздавал голливудским обозревателям, но ни слова ни полслова не было ни про автостоянку, ни про спасителя, который отправил его в Нью-Йорк, поскольку он обрел покровительство пожилого человека. Вместо этого все читали о диновском «профессоре Хиггинсе», театральном и киноактере, Джеймсе Уитморе, который принял участие в судьбе Дина после его отчисления из UCLA.

Светская обозревательница Гедда Хоппер спросила Дина, кто ему помог в самом начале его пути к успеху в Голливуде. Он ответил: "В вашей жизни всегда кто-то есть, кто открывает вам глаза, указывает на ваши ошибки и направляет вас. В моей жизни этим человеком был Джеймс Уитмор. Он убедил меня отправиться в Нью-Йорк, и полагаясь на его знания театра и правильности выбора, я поехал. Когда я вернулся в Уорнер Бразерс, Уитмор очень мне помог. Я хочу поблагодарить его за доброту и терпение».   

Уитмор, по мнению Дина, не нуждается в его благодарности, поскольку Дин, несомненно, сделал бы то же самое для кого-то другого. "Я пытался пройти это. Я чувствую, что мог бы принести пользу молодым актерам. Это единственный способ отблагодарить Джеймса Уитмора», - заявил он. Аналогичные заявления были сделаны для обозревателя Луэллы Парсонс. Советы Уитмора был поворотным пунктом в его зарождающейся карьере, сказал ей Дин, и молодой актер "не может стать лучше, нежели предполагал Уитмор ".

Уитмор советовал Дину поехать в Нью-Йорк, но так говорили и Изабель Дразмер, и другие, которые понимали, что карьеру надо развивать в нужном месте и при нужных обстоятельствах. «Я настаивала на Нью-Йорке, где он мог бы участвовать в постановках, принесших ему признание», - говорит Дразмер. В случае с  Уитмором, Дин просил у него совета о том, что делать со своей жизнью. "Это была не более чем двухчасовая беседа за чашкой кофе как-то днем, - вспоминает Уитмор. - Он попросил меня посмотреть тв-шоу, в котором был занят, и идеи стать кинозвездой еще не было. Как я и говорил, я посоветовал Джимми отправиться в Нью-Йорк, который был самым подходящим местом, чтобы выяснить, на что он способен».
 

Дин убеждал колумнистов, что поехал в Нью-Йорк, как только повестка дня слетела с губ Уитмора, но это было не так. Он говорил, что хотел увидеть реакцию Уитмора на телевизионное пасхальное шоу Hill Number 1. Но фильм был показан за семь месяцев до того, как Дин поселился в Нью-Йорке. Хорошие советы, которые давал Уитмор, не были причиной принятых решений.

Два других соображения ослабляют версию о благодетеле Уитморе еще больше. После переезда Дин начал получать работу регулярно; всего за неделю до отъезда из Голливуда, он работал в двух фильмах.  «Парень, о котором мы думали, как о любителе, получал роли просто блуждая по кастингам, - вспоминал друг по UCLA, - в то время как лучшие актеры  не могли ничего получить даже в народном театре». Дин не переехал бы в такое благоприятное для него время, если бы не зависимость от Брэккета.

Его неподготовленность к жизни в Нью-Йорке указывает на быстрое и внезапное перемещение. Если бы он спланировал переезд по совету Уитмора, он начал бы отрабатывать контакты и делать звонки раньше. Как оказалось позже, все его контакты в конце концов были инициированы Брэккетом и его друзьями, а не связями Уитмора. Роджерс Брэккет был ключом к карьере Дина. Он взял его, когда почти никто в него не верил, кормил, одевал, использовал в своих целях, спланировал и профинансировал переезд в Нью-Йорк. В конце концов он представил Дина продюсеру, который обеспечил ему дебют на Бродвее. Никто не станет отрицать, конечно, что самый большой прорыв в короткой карьере Дина произошел благодаря режиссеру Элиа Казану, снявшему «К Востоку от Рая». 

Но в течение 1951 и 1952, Брэккет был, несомненно, самым влиятельным человеком в жизни Дина. Так почему же Дин зациклился на Уитморе без упоминаний Брэккета? Композитор Алек Уайлдер, лучший друг Брэккета и наставник Дина, выдвигает свою версию. «Я верю, - пишет он, - что когда Джимми стал звездой, он боялся раскрытия его гомосексуального фона. Это было задолго до эры «пусть все болтают». Кроме того, Джимми не был очень ярким, он был очень молодым». Уайлдер сетует на невежество общественности относительно истинного Джеймса Дина: «Они заглотили крючок той гласности, которую разрешено распространять о нем, и что, в свою очередь, еще более искаженная и вопиющая ложь, которую он сам рассказывал о своем происхождении». 

Споры о том, каким Дин был в действительности, все еще бушуют спустя четыре десятилетия после его смерти, и коренятся в собственных усилиях Дина направить прессу и общественность в нужное русло своей личной жизни. И абсолютно разные интерпретации были выдвинуты его поклонниками, друзьями и любовниками, коллегами по театру и кино, членами семьи и соседями в Фермаунте.